|
ЛЕНТА. Тематические заметки на полях сайта.
©А.И.Ракитин, 2025 гг.
©"Загадочные преступления прошлого", 2025 гг.
Женщина в ручье (окончание)
Сообщение об идентификации трупа женщины из Лайонс-крик стало в некотором роде сенсацией. Многие газеты, следившие за криминальными новостями, поместили эту информацию на первые полосы вечерних выпусков своих номеров.
Вечерний номер "The Washington times" от 22 июня 1938 года с заголовком "Жертва убийства идентифицирована".
Репортёры, разумеется, бросились искать кого-то, кто мог знать Эстер Льюис - друзей, соседей, родственников, коллег по работе. Разумеется, этим занялись и детективы столичной полиции - теперь, когда стало ясно, что убитая действительно проживала в Вашингтоне полицейским волей-неволей пришлось подключиться к расследованию, проводимому в Мэриленде.
Первым человеком, на которого вышли столичные детективы, стала Эмма Салливан (Emma Sullivan), руководившая бригадой уборщиц, работавших в помещениях Бюро гравировки и печати. Эмма сообщила, что Эстер работала уборщицей на неполную ставку и получала 50$ в неделю - в реалиях того времени это были очень большие деньги за неквалифицированный труд. Для сравнения можно сказать, что промышленный рабочий получал до 20$ в неделю, а самая высокая ставка специального агента ФБР в 1938 году составляла 89$, причём таких агентов было всего 4 и их список утверждал лично Директор Бюро Гувер. Не будет ошибкой сказать, что высокая заработная плата Эстер Льюис объяснялась не только и не столько яжёлыми условиями труда, сколько необходимостью обеспечения лояльности работника. Уборщицы имели доступ к ключам от многих помещений и уникальным объектам хранения (краскам, клише, инструментам) и руководство Бюро гравировски и печати высокими заработными платами добивалось преданности сотрудников.
Это, разумеется, было не всё. Эмма Салливан сообщила детективам, что Эстер в последний раз вышла на работу в четверг 16 июня. Пятница являлась зарплатным днём, но Эстер позвонила Салливан и отпросилась, сославшись на недомогание. Кстати, то, что женщина не приехала за зарплатой косвенно свидетельствовало об отсутствии острой нужды в деньгах. Отвечая на вопросы детективов, Салливан заявила, что ничего не знала о беременности Эстер, догадаться об этом по её внешнему виду было невозможно. На вопрос о детях последней, Салливан ответила, что ей было известно о нескольких детях, точное количество она не знала, но Эстер уверяла, что дети пристроены в пансионы и с нею не живут.
Эмма Салливан являлась начальницей Эстер Льюис в Бюро гравировки и печати. Эта женщина первой сообщила сведения, проливавшие свет на обстоятельства личной жизни погибшей женщины.
А что с семейным положением убитой женщины и её интимной жизнью в целом? Согласитесь, уместный вопрос...
Эмма Салливан заверила допрашивавших её полициейских , что слышала от Эстер только об одном мужчине, с которым она поддерживала доверительные отношения после смерти мужа. Фаиилия этого человека звучала как "Далтон", но нельзя быть уверенным в том, что это настоящая фамилия и что этот человек действительно один. В принципе то, что молодая вдова поддерживала отношения с неким мужчиной не порицалось коллегами по месту работы - все понимали деликатность ситуации и в принципе никто не осуждал Эстер. Сразу следует уточнить, что при встрече с репортёрами в тот же день Эмма Салливан ничего не сказала о существовании в жизни Эстер мужчины и, разумеется, не называла его имени.
Детективы помчались по месту проживания убитой женщины в меблированных комнатах. Там они выяснили, что в жизни Эстер действительно существовал некий Плизи Далтон (Pleasie S. Dalton), проживавший в районе Лайон-виилидж (Lyon Village), штат Вирджиния. Район этот находился в 1,5 км от реки Потомак, на противоположном берегу которой располагались кварталы Вашингтона, столицы страны. С Далтоном были связаны 3 записи, собственноручно сделанные Эстер - одна в блокноте с номерами телефонов, вторая - в закладке, находившейся в книге на прикроватной тумбочке и третья - на листе бумаги, вложенном в записную книжку, в которой владелица апартаментов учитывала свои расходы.
Плизи Далтона безусловно следовало отыскать. Однако имелось несколько технических моментов, которые требовалось прояснить. Кому надлежало допрашивать Далтона - службе шерифа округа Калверт? полиции Вашингтона? или полиции Арлингтона, на территории которого находился Лайон-виллидж? На протяжении некоторого времени руководство этих правоохранительных органов по телефону решало вопросы, связанные с прибытием в Лайон-виллидж детективов из округа Калверт, но до того, как они приехали, стала известна ещё кое-какая любопытная информация.
При изучении записей, в блокноте с телефонными номерами, найденном в апартаментах Льюис, внимание детективов привлекли 3 телефонных номера, принадлежавшие врачам в Мэриленде. Два доктора имели практику в городе Норт-Бич, а один - в Принс-Фредерик, оба города находились в округе Калверт. Как показала простейшая проверка, все 3 врача являлись гинекологами, что сразу же рождало определённые подозрения. Может быть, к кому-то из этих врачей Эстер Льюис и направлялась в день своей смерти?
В том же самом блокноте с телефонами оказалась ещё одна любопытная запись. Это был телефонный номер католического священника Луиса Милтенбергера (Louis Miltenberger), являашего пастором церкви святого Мартина (St. Martin's Church) в Вашингтоне. Детективы столичной полиции немедленно отправились на встречу со священником.
Милтенбергер признал знакомство с Эстер Льюис и рассказал историю последних лет её жизни. В конце 1936 года он служил пастром в храме Всепобеждающей Богоматери (Our Lady of Victory Church) в центре Вашингтона, неподалёку от берега Потомака. Незадолго до Рождества того года к нему явилась миссис Уильямс, жена помощника суперинтенданта Арлингтонского мемориального кладбища, которая рассказала о появлении на кладбище некоей женщины, безутешно рыдающей на могиле мужа. Миссис Уильямс познакомилась с этой женщиной, выяснила, что та находится в тяжёлом материальном положении и решила ей помочь. Собственно, её обращение к пастору и объяснялось желанием привлечь внимание к тяжёлой судьбе молодой ещё вдовы.
Милтенбергер отозвался на обращение и попросил миссис Уильямс позвонить ему при следующем появлении этой женщины. Через день или два та позвонила и сообщила, что женщина, о которой они разговаривали ранее, опять появилась у могилы мужа. Пастор немедленно сел в свой автомобиль и приехал к Арлингтонскому мемориальному кладбищу, благо расстояние от храма, где он служил, не превышало 5 км.
Католический храм Всепобеждающей Богоматери в Вашингтоне, в котором во второй половине 1930-х годов служил Луис Милтенбергер.
Он познакомился с женщиной, которую звали Эстер Льюис. Её муж был похоронен на Арлингтоне. Его скоропостижная смерть последовала 9 ноября 1935 года, причиной стал спинальный менингит, развившийся стремительно - от момента появления первых симптомов до остановки дыхания прошло едва ли 12 часов. Случившееся с мужем повергло Эстер в шок. Она была беременна шестым ребёнком! Эстер была родом из Мексики. В конце 1920-х годов женщина приехала на заработки в США и некоторое время работала на консервной фабрике в Калифорнии. Там женщина познакомилась с Джоном Льюисом, который, по-видимому, очень её полюбил. Они переехалит в Вашингтон, Джон работал охранником и жили они вполне сносно, несмотря на тяжёлую годину "Великой депрессии".
Но внезапная смерть мужа разрушила хрупкое благополучие Эстер и её детей.
Милтенбергер посетил жилище несчастной вдовы. Все более или менее ценные вещи она к тому времени уже продала, в доме даже не было посуды и столовых приборов. По словам священника дети ели из пустых цветочных горшков, используя вместо ложек дощечки. Пастор признался детективам, что за годы "Великой депрессии" насмотрелся много нищеты, но то, что ему довелось увидеть в доме Эстер Льюис выглядело самым ужасным и беспросветным. При этом сами детишки произвели на преподобного наилучшее впечатление - они были хорошо развиты и воспитаны, в глазах светился ум, все имели правильную речь и старшие уже умели читать. У одного из мальчиков был диагностирован туберкулёз, как известно, инфицированию этой болезнью прежде всего подвержены люди недостаточного питания.
Священник сделал всё, что было в его силах для облегчения положения Эстер и её детей. Прежде всего, он обратился к прихожанам с просьбой собрать продукты питания, дабы мать и её детишки молги встретить новый год хотя бы с минимальным запасом еды. К концу декабря священник собрал 30 пакетов со всевозмоными продуктами - кашами, консервами, молоком, джемами. Этот запас позволял продержаться детям и их матери первое время. Затем Милтенбергер принялся устраивать роды Эстер, но неожиданно женщина отказалсь принять помощь, заявив, что никогда не сможет расплатиться. Она самостоятельно родила дома... Щепетильность женщины поразила священника, который признался, что не встречал прежде таких женщин.
Пастор озаботился устройством детей, поскольку было ясно, что в одиночку Эстер не может с ними управиться - ей надо было работать и зарабатывать, а как это можно было делать, если в доме шесть малышей-погодков?! Дети были пристроены в различные приюты и отданы в хорошие семьи в Мэриленде - это было дешевле и проще, нежели пристраивать их в округе Колумбия. За их содержание необходимо было платить и деньги предстояло зарабатывать Эстер. Никакого трастового фонда умерший сержант Льюис в действительности не имел - это священник посоветовал Эстер делать вид, будто существуют некие сбережения. Милтенбергер хорошо понимал простую истину - работодатели не любят отчаявшихся людей, поскольку те кажутся ненадёжными, поэтому если Эстер хочет получить хорошую работу, ей надлежит создавать и поддерживать определённый имидж. Одно дело, когда человек испытывает временные затруднения и совсем иное - когда в его жизни всё беспросветно. Другой совет пастора касался устранения испанского акцента, который мог помешать трудоустройству женщины. Милтенбергер рекомендовал женщине больше разговаривать, следить за тем, как говорят американцы и читать детские учебники.
Разумеется, полицейские задали пастору вопрос о сексуальной стороне жизни Эстер. Знал ли священник о существовании интимных партнёров погибшей женщины? Может быть, она оказывала интимные услуги за деньги?
Милтенбергер заверил, что не обсуждал эту тематику с Эстер, но по его мнению, она была женщиной строгой и внимательной. Пастор добавил, что никогда не видел её нетрезвой и вообще с трудом представляет её в таком месте, где мужчины знакомятся с женщинами, скажем в баре или танцевальном клубе.
В течение 1937 года материальное положение Эстер Льюис стало поправляться. Дети были были более или менее хорошо пристроены, она нашла работу уборщицей в кинотеатре, смогла обновить гардероб и переехала на жительство в апартаменты получше. Страшная нищета и убожество быта понемногу отступили. Однако в конце октября 1937 года Эстер пережила тяжёлую пору отчаяния, связанную, по-видимому, с приближением даты смерти мужа [9 ноября]. Женщина призналась Милтенбергеру в том, что ей очень плохо и она думает о самоубийстве. Священник, разумеется, пытался укрепить и успокоить её, говоря, что Бог посылает испытания по силам и она не должна отчаиваться и впадать в уныние.
После этого разговора пастор направил Эстер к своему хорошему знакомому, отставному военному, руководившему охраной зданий Бюро печати и гравировки. Священник объяснил тому, что Эстер попала в непростую жизненную ситуацию, муж её, ветеран Мировой войны, умер от менингита двумя годами ранее и очень бы желательно подобрать для неё приличную работу. Товарищ отозвался, сказал, что для Эстер можно найти подходящую вакансию, но надо подождать некоторое время, поскольку поступающие на работу должны пройти специальную проверку, которая займёт 4-5 недель. Впоследствии пастор узнал, что Эстер Льюис была взята на работу в Бюро и это была хорошая работа для женщины в её положении.
То, что женщина была убита в июне 1938 года стало для Милтенбергера шокирующей новостью. Также он крайне удивился её беременности. Пастор в разговоре в детективами настаивал на том, что не виделся с Эстер с конца октября 1937 года, хотя и следил за её жизнью издалека. Ничего, что имело бы отношение к обстоятельствам последних дней жизни Эстер Льюис, преподобный сообщить не мог.
Ну а что же Плизи Далтон? Очевидно, теперь следовало поговорить с ним...
Для этого разговора вечером 22 июня в Лайон-виллидж из Мэриленда прибыли два детектива службы шерифа округа Калверт. Их сопровождали два детектива полиции Арлингтона. Появление полицейских ввело Плизи Далтона в состояние прострации, он едва понимал обращенные к нему слова. Надо сказать, что детективы из Мэриленда сразу же узнали этого человека - он был лыс и имел несуразное брюхо, похожее на арбуз. Глядя на него было непонятно, как вообще этот мужчина носил брюки. Они не сомневались, что видят того самого человека, который бил Эстер Льюис вечером 19 июня, не догадываясь, что свидетелем его действий стал Эдгар Браунинг. На всякий случай детективы осведомились, управляет ли Плизи Далтон синим "седаном" и последний ответил утвердительно, пояснив, что в его гараже стоит синий "форд".
Начало выглядело многообещающим. Далтона спросили, знакома ли ему Эстер Льюис и мужчина, подумав немного, ответил утвердительно. Детективы сообщили, что найденно мёртвое тело, предположительно принадлежащее этой женщине, но это неточно, поскольку никак не удаётся найти человека, знавшего её при жизни, а потому не согласится ли мистер Далтон проехать с ними в Мэриленд и принять участие в опознании? О том, что тело однозначно опознано по отпечаткам пальцев, полицейские благоразумно умолчали. Как показали дальнейшие события, поступили они правильно, поскольку в доме Далтона газет никто не читал и криминальных новостей, соответственно, не знал.
Далтон согласился и как будто бы успокоился. А вот жена - звали её Айда (Ida) - напротив, встревожилась. Женщина попыталась вмешаться в происходившее, стала требовать от полицейских предъявить ордер и при этом не слушала их ответы. Полицейские заподозрили, что именно она вмешалась в избиение Эстер Льюис - уж больно энергично и бесцеремонно она действовала. Плизи успокоил жену, заверив, что никто его ни в чём не подозревает. ему просто нужно помочь полиции в расследовании.
С тем он и отправился в Мэриленд. В поездке детективам стоило немалых трудов вовлечь мужчину в общение и в конце концов им это удалось. Плизи рассказал, что родился он 1 июня 1889 года в семье Элдера Толберта Сондерса Далтона (Elder Tolbert Saunders Dalton) - баптистского проповедника, издателя религиозной газеты и героя Гражданской войны. Насколько можно было заключить из его слов, Плизи чрезвычайно гордился отцом, которого считал образцоавм гражданином. Гордился он и старшим братом, демонстрировавшим отличные успехи в американском футболе. Себя же Плизи считал неудачником - он работал кондуктором на железной дороге и, как можно было понять из его слов, считал этот труд унизительным. Ещё бы, он так хорошо знал Библию, ему хотелось учить и проповедовать, но с людьми работать он никак не мог по причине чёрствости и отсутствия всякой харизмы. Женой он явно тяготился, Айда была младше на 4 года, но как женщина никогда его не интересовала. В их несчастливом браке родился один ребёнок - дочь Дороти - это произошло в 1918 году и с той поры Плизи к жене практически не прикасался, как объект вожделения она ему была совершенно неинтересна.
В принципе, уже по такому началу можно было предсказать, что последует далее. Тем не менее, детективам было важно не угадывать, а побудить Плизи рассказать свою историю самостоятельно.
Единственная известная сейчас фотография, на которой запечатлён Плизи Далтон, была сделана в июле 1926 года во время празднования 80-летия его отца Элбетра Толберта Далтона (стоит в верхнем ряду второй слева). Плизи Далтон стоит в том же ряду (крайний справа), ему на момент съёмки исполнилось полных 37 лет. Как видим, Плизи даже в таком возрасте являлся мужчиной малосимпатичным - лысый, как колено, очкастый... Его жена Айда стоит рядом с ним (в тёмном платье вторая справа).
Разумеется, был задан вопрос о том, что же объединяло его с Эстер Льюис?
Плизи Далтон сознался, что около полугода поддерживал с ней интимную связь и, узнав о беременности Эстер, взялся ей помочь в решении деликатной проблемы. Он пообещал оплатить аборт и даже согласился отвезти Эстер к врачу, которого та выберет. Один из детективов, стремясь продемонстрировать полную осведомлённосмть следствия в деталях, поспешил задать вопрос о скандале, который закатила Айда, но Плизи огорошил полицейских встречным вопросом: "Жена ничего не знает о моей измене, как она может устроить скандал?" А когда ему сообщили, что имеется свидетель, видевший, как Плизи избивал Эстер Льюис и некая женщина их разнимала, мужчина резко прервал полицейских и объяснил, что он, вообще-то, никуда с Эстер Льюис так не поехал, а потому ничего о последних часах её жизни ничего не зает. И знать не может...
Подумав немного, он уточнил, что не виделся с Эстер неделю или около того, примерно с 15 июня. Что происходило с ней после этой даты, он не в курсе... И если она куда-то поехала - то без него!
Этот разговор полицейских с Далтоном имел ряд очень неприятных следствий. Во-первых, Далтон понял, что полиции известно о его рукоприкладстве, что в силу очевидных соображений сразу же выставляло его в крайне невыгодном свете, а потому данный факт надлежало категорически отрицать. Во-вторых, он понял, что полиция всё-таки многого не знает о событиях 19 июня и блуждает впотьмах, полагая, будто в автомашине находилась его жена, хотя та в действительности всё время оставалсь в Лайон-виллидж.
Вот и весь сказ! Попробуй опровергни...
Плизи Далтон был привезён в Овгинс, где ему дали взглдянуть на труп Эстер Льюис, который он, разумеется, опознал. Ещё бы он не опознал тело женщины, с которой поддерживал интимные отношения полгода! А после этого его доставили в Принс-Фредерик и поместили в окружную тюрьму, объяснив, что сообщённые им детали нуждаются в проверке и потому за пределы штата отпустить его совершенно невозможно. А потому ему надлежит пока что посидеть под замком.
Итак, ситуация по состоянию на 23 июня выглядела на первый взгляд понятной. В житейском, разумеется, понимании, а отнюдь не в юридическом. Представлялось очевидным, что женатый любовник поехал с беременной любовницей проводить криминальный аборт - он нашёл для этого время, деньги и честно признался представителям правоохранительных органов в существовании преступного замысла по изгнанию плода на 20-й неделе беременности. Сразу уточним, что Плизи Далтон от своих слов впоследствии не отказывался - этот момент очень важен для понимания всей внутренней логики событий. Любому "законнику" да и просто разумному человеку было ясно, что Эстер Льюис убил Плизи Далтон и никто другой! Проблема заключалсь в том, как это можно было юридически корректно доказать?
Утром 23 июня Плизи Далтон, обдумав сложившуюся ситуацию, решил, что всё не так уж и плохо. Узнав, что у ворот окружной тюрьмы толпятся репортёры, он спросил у начальника тюрьмы, может ли тот позволить ему встретиться с ними. Начальник связался с шериформ и передаресовал тому вопрос задержанного... шериф связался с окружным прокурором... и после непродолжительных консультаций Далтону разрешили задержанному встретиться с одним репортёром и сделать заявление. Всем, причастным к расследованию, было интересно послушать, как именно подозреваемый станет общаться с представителем прессы.
К Далтону был допущен репортёр известной газеты "The Washington times", традиционно уделявшей большое внимание криминальным новостям. Плизи произнёс перед ним небольшую речь, которую репортёр записал дословно. Сказано было следующее: "Я был бы последним человеком в мире, кто причинил бы ей вред. Бог мне судья, я не убивал Эстер Льюис. Она была моей подругой, хорошей подругой, но я не видел её больше недели. Я понятия не имею, кто мог её убить, если её убили. У меня есть множество людей, которые докажут, что это не я, потому что я не видел её больше недели. Я понятия не имею, была ли она убита или покончила с собой, но я знаю, что она никогда не говорила мне о самоубийстве. Для меня это ужасный опыт, я никогда в жизни не попадал в беду и никогда раньше не сидел [в тюрьме]. Полиция попросила меня приехать вчера для опознания её тела, что я был рад сделать, потому что знал её. Я не могу понять, почему они меня держат, ведь я абсолютно ничего не знаю о её смерти". (Процитировано дословно по номеру газеты "The Washington times" от 23 июня 1938 года: “I would be the last person in the world to do her harm. “As God is my judge I did not kill Esther Lewis. She was a friend of mine, a good friend, but I had not seen her for more than a week. I have no idea who could have killed her, ifshe w?s killed. I have plenty of people teprove it could not have been me because I have not seen her for more than a week. I have no idea whether she wag killed or committed suicide, but I know she never talked about suicide to me. This is a terible experience for me, I have never been in trouble in my life and have never been in a jail before. The police asked me to come down yesterday to identify her body which I was glad to do because I knew her. I can’t understand why they are holding me because I know absolutely nothing about her death.”)
Репортёр поинтересовался у задержанного, что тот может сказать об отце ребёнка, которого вынашивала Эстер Льюис? По-видимому, кое-какие догдаки роились в голове журналиста, а может быть, кто-то из знакомых детективов сказал ему всё открытым текстом. Плизи Далтон счёл вопрос об отце ребёнка бестактным и заявил, что не станет сейчас рассуждать на эту тему.
Что ж, теперь стало ясно, что Плизи Далтон намерен пойти по пути полного отрицания собственной причастности к гибели любовницы.
Примерно в то же самое время его жена Айда обратилась к репортёрам, появившимся возле её дома с довольно необычной речью. Она рассказала о том, что муж её увезён полицией в неизвестном направлении... хотя он ни в чём не виноват... и у него вообще имеется alibi. Упоминание о существовании аlibi прозвучало до некоторой степени странно, поскольку alibi всегда должно быть "привязано" к определённому времени. Когда у Айды Далтон спросили, на какое именно время её муж располагает alibi, женщина попросту не поняла вопроса. Чуть позже выяснилось, что она не знает значения этого слова, но зато твёрдо знает, что у невиновных это самое alibi имеется всегда. Ну ладно, никто же не станет высмеивать несчастную женщину за её неосведомлённость в деталях юриспруденции, верно?
Айда Далтон вывалила в уши репортёром массу всевозможной чепухи о собственной семейной жизни и жмзнм мужа. По-видимому, она всерьёз считала, что её болтливость поможет благоверному и отведёт от него ошибочные подозрения! Она рассказала репортёрам о том, что сейчас они живут в новом хорошем доме, выплачивают ипотечный кредит и всё внимание Плизи сосредоточено на домашнем хозяйстве. Принимая во внимание то, что Плизи Далтон к тому времени уже признавл факт адюльтера с Эстер Льюис и честно заявил об отвращении к жене, такого рода пафосные россказни могли вызвать разве что ироничную усмешку и сожаление о глупости, продемонстрированной добровольно и вдохновенно. Женщина многослдовно и с упоением рассказывала об отце Плизи - Элбетре Толберте Далтоне - который, по-видимому, являлся эдаким светом в окошке и объектом гордости всего семейства... Про то, каким он был необыкновенным проповедником... как он воевал в годы Гражданской войны... как носил за щекой письма с секретными приказами командования и при прохождении через позиции врага, изображдал глухонемого... Эти россказни за версту отдавали диким трешем и безумием, но сама Айда Далтон совершенно не понимала того впечатления, которое производило сказанное.
Женщина особо подчеркнула, что хотя семья не располагает лишними деньгами, она готова нанять лучших адвокатов и уж они-то добьются правды для похищенного полицией бедного мужа.
Впрочем, вернёмся к убийству Эстер Льюис.
Когда линия поведения Плизи Далтона определилась, встал вопрос о доказывании его вины. Первое направление было связано с опровержением заявленного им alibi - это понятно! Однако не менее важной представлялась максимально точная реконструкция последних часов и минут жизни Эстер Льюис: что именно послужило причиной её смерти? как именно она была убита? почему в её волосах оказались кусочки стекла? стала ли её смерть следствием случайного стечения обстоятельств или же имело место реализация заранее продуманного плана?
Утром 23 июня десятки репортёров обступили окружного прокурора Арутра Доувелла (Arthur W.Dowell) с единственным намерением услышать его комментарии о состоянии расследования смерти Эстер Льюис. Прокурор оказался предельно прагматичен и напомнил репортёрам те детали, которые они знали и до этого. А именно - шляпка и сумочка умершей женщины не найдены, хотя поиск проводился на значитекльном удалении от места обнаружения тела. А кроме того, остаётся совершенно непонятной причина смерти Эстер Льюис, которая попала в воды Лайонс-крик уже мёртвой. Принимая во внимание эти факты, каждый волен самостоятельно задуматься о том, что же именно произошло на мосту через Лайонс-крик и явилась ли смерть Эстер Льюис следствием убийства.
Факт задержания Плизи Далтона дал пищу для большого числа газетных публикаций, хотя до начала июля никто из репортёров не знал какие именно показания тот даёт и сотрудничает ли он со следствием вообще. При этом все репортёры, писавшие в те дни о ходе расследования, делали акцент на том, что хотя Плизи Далтон удерживается в окружной тюрьме, тем не менее ордер на его арест не оформлен и на вызове адвоката тот не настаивает.
Некоторые из газетнрых публикаций от 24 июня 1938 года.
В последующие дни была проведена большая оперативн-следственная работа по уточнеию и проверке деталей, способных пролить свет на события 19 июня, дня смерти Эстер Льюис. Выяснилось, что Айда Далтон не могла принимать участие в поездке мужа в Мэриленд - её видели на протяжении всего дня в Лайон-виллидж независимые свидетели и их показания невозможно было поставить под сомнение или опровергнуть. А вот alibi самого Далтона подтвердить, напротив, не удалось - на работе он не появлялся, поскольку это был его выходной день, а соседи видели его лишь рано утром. Перемещения Плизи в течение дня 19 июня, о которых он сообщал полицейским, подтвердить не удалось.
Начиная с 23 июня подозреваемого допрашивали ежедневно, причём для участия в допросах в Принс Фредерик приезжал даже начальник полиции штата капитан Эдвард МакДжонсон (Edward McJohnson). Плизи подвергался мощному эмоциональному прессингу и запугиваниям, но от сказанного ранее не отказывался и никаких признаний не делал.
В то же самое время детективы Отдела расследования убийств столичной полиции Магаха (Magaha), Карл (Carl) и детектив-сержант Флагерти (Flaherty) вели поиск в Вашингтоне, рассчитывая обнаружить других [помимо Плизи Далтона] любовников Эстер Льюис, если таковые, разумеется, существовали.
Предполагая, что женщина, вмешавшаяся в избиение Эстер Льюис, могла быть случайной автостопщицей, полиция Мэриленда занялась её поисками. Непонятно было, почему она до сих пор не заявила о себе - это нежелание наводило на подозрения о вовлечённости в судьбу Эстер и возможную причастность к смерти последней.
Разумеется, было устроено опознание Плизи Далтона важнейшим свидетелем - Эдгаром Браунингом, видевшим сквозь витрину, как мужчина с животом-"арбузом" бил по голове женщину на обочине проезжей части. Нельзя было сказать, что опознание провалилось - нет, Браунинг в целом признал, что Далтон очень хорошо соответствует внешности толстяка - вот только опознание это могло быть опровергнуто в суде! Браунинг в вечерней темноте не рассмотрел лица мужчины и его опознание основывалось лишь на общем сходстве фигуры и типа сложения тела. Да, телосложение Плизи Далтона было довольно специфичным, но отнюдь не уникальным! Толстяков много - многие десятки тысяч! - а потому настаивать в суде на безошибочности опознания не представлялось возможным.
Вечером 25 июня окружной прокурор Доувелл сообщил журналистам, что прямых улик, доказывающих причастность Плизи Далтона к убийству Эстер Льюис, в распоряжении следствия нет и мужчина настаивает на собственной невиновности. Хотя ордер на его арест не оформлен, прокуратура удерживает его в окружной тюрьме с целью проведения допросов. Также Доувелл сообщил, что к работе над делом привлечён доктор Говард Малдейс (Howard Maldeis), главный патолог Балтимора, крупнейшего города Мэриленда. Ему переданы части желудка и печени убитой женщины, исследование этих внутренних органов должно будет пролить свет на причину её смерти.
Говард Майлдейс, которому в июне 1938 года шёл 59-й год, считался одним из лучших специалистов Соединённых Штатов по отравлениям. Свою профессиональную карьеру в 1903 году в Медицинской школе университета штата Мэриленд он начинал как патолог широкого профиля, а кроме того, преподавал бактериологию и гистологию. Однако с течением времени он всё более специализировался на изучении ядов и специфических видов их воздействия на человека. Например, он исследовал допустимость использования мышьяка для умерщвления нервных окончаний в зубах [люди постарше помнят, что несколько десятилетий назад мышьяк активно использовался в стоматологии - внедрением этой технологии мы напрямую обязаны работам Говарда Малдейса в 1920-х годах].
Говарду Малдейсу в июне 1938 года шёл 59-й год и он считался одним из лучших специалистов по отравлениям в США.
Логика окружного прокурора, привлёкшего Малдейса к работе над делом, была довольно проста и сводилась к следующему: нам известно, что Эстер Льюис умерла до падения с моста в воды Лайонс-крик, при этом причиной смерти стало отнюдь не физическое насилие, скорее всего, женщина была отравлена. Она была одурманена снотворным, но концентрация его, по-видимому, была недостаточна для наступления смерти и преступник использовал иной яд, который специалистами службы коронера не определён. Давайте установим этот яд, а затем выясним, как он попал в руки Плизи Далтона - таким образом мы "привяжем" подозреваемого к факту смерти потерпевшей.
Прокурор Доувелл даже приблизительно не знал яд какой категории мог быть использован убийцей, а потому он не мог сориентировать поиск Малдейса.
После 25 июня расследование было фактически "поставлено на паузу" - все ждали результатов работы Говарда Малдейса.
Сообщение в газете от 30 июня 1938 года: "Загадка смерти вдовы близка к разрешению. Официальные лица ожидают сообщения об исследовании жизненно важных органов".
Состояние неопределённости продлилось до 7 июля 1938 года. В тот день окружная прокуратура получила отчёт из Балтимора, из которого следовало, что разновидность и дозировку яда, если таковой и впрямь использовался для умерщвления Эстер Льюис, установить не удалось.
В своём отчёте Говард Малдейс особо остановился на проблеме определения дозировки хлороформа, полученного потерпевшей перед смертью. Он согласился с тем, что воздействие снотворного имело место незадолго до смерти - речь идёт о минутах или десятках минут, но никак не часах. Хлороформ быстро выводится из организма при дыхании - примерно через час [если дыхание не прекратилось] - будет выведено 80-90% первоначальной дозы. Коварной особенностью этого снотворного является то, что его действие на центральную нервную систему начинается даже при крайне незначительной концентрации вещества во вдыхаемом воздухе - концентрация эта примерно в 100 раз ниже порога человеческого обоняния. Принимая во внимание то обстоятельство, что от органов Эстер Льюис во время вскрытия исходил сильный запах хлороформа, можно не сомневаться в том, что женщина незадолго до смерти получила весьма значительную дозу снотворного, причём его точную дозировку назвать невозможно ввиду быстрого вывода этого вещества из организма.
Такой неожиданный исход экспертизы фактически поставил крест на дальнейшем расследовании. Окружной прокурор исходил из того, что обвинение Плизи Далтона на основании тех данных, что имелись в распоряжении следствия, судебной перспективы не имеет. Ни один разумный судья не отправил бы этого человека на электрический стул, основываясь на показаниях Браунинга и совпадении цвета автомашины Плизи Далтона с цветом кузова той автомашиной, на которой потерпевшая приезжала в Норт-Бич. И даже то обстоятельство, что подозреваемый не имел alibi, вину его не доказывало.
Это был обескураживающий итог расследования, которое поначалу неплохо продвигалось и сулило, в общем-то, успех. 8 июля Доувелл сообщил представителям прессы о решении приостановить расследование вплоть до появления новых фактов или улик. Хотя Пирси Далтон всё ещё оставался в окружной тюрьме, прокурор заверил, что тот будет выпущен в ближайшее время.
Сообщения о фиаско расследования убийства Эстер Льюис появились в прессе 8 июля 1938 года. Заголовки некоторых заметок: "Дело о смерти в ручье становится глубоко таинственным" и "Убийство миссис Льюис остаётся нераскрытым".
История убийства Эстер Льис показалась автору очень любопытным в силу нескольких не связанных между собой причин.
Во-первых, в нём очень выпукло продемонстрирована зависимость следственных органов от судебно-медицинских и криминалистических данных, недостаточность которых не компенсируется даже прекрасными успехами оперативной работы полиции. Обратите внимание - детективы совершенно верно определили связь неизвестного трупа с городом Вашингтоном и даже если бы отпечатки пальцев убитой женщины не оказались найдены в базе данных федерального Минюста, её личность всё равно удалось бы установить довольно быстро. Это случилось бы по причине невыхода Эстер на работу в понедельник. То есть полицейские органы отработали свою задачу на "отлично", причём, заметьте, безо всякого интернета, персональных компьютеров, пресловутого "искусственного интеллекта" [который ни разу не искуственный и ни раз не интеллект] и даже при отсутствии традиционного в нашем понимании паспортного режима в стране. Который, вообще-то, очень помогает в деле учёта населения. И тем не менее, прекрасная работа различных полицейских ведомств задачу по разоблачению и уличению убийцы не решила ввиду фатальной недостаточности для обвинения в суде естественнонаучных данных. В этом отношении данная криминальная история кажется автору очень показательной.
Во-вторых, работа правоохранительных органов по расследовании этого преступления выразительно демонстрирует их опасения, связанные с полной независимостью судебной власти. Обратите внимания, окружной прокурор даже не попытался оформить у судьи ордер на арест Плизи Далтона - тот так и просидел в тюрьме 16 дней без ордера. Подобное задержание, конечно же, являлось явным превышением власти со стороны окружной прокуратуры, но в данном случае хочется обратить внимание на совершенно очевидное опасение Тома Доувелла идти в суд. По той простой причине, что судья в ордере откажет и тогда подозреваемого придётся отпустить на все четыре стороны. В этом месте, конечно же, напрашивается невольное сравнение с тем, как примерно в те же годы работали доблестные стражи "социалистической законности" в Советском Союзе. Тот, кто читал мою книгу "Уральскитй Монстр" без труда припомнит милицейские фокусы по изменению инкриминируемой арестованному статьи уголовного кодекса, подтасовке экспертизы ножа, якобы явившегося орудием преступлени, и массу иных проделок бойцов сильно невидимого фронта.
В-третьих, конечно же, вызывает некоторый диссонанс то, что окружная прокуратура не стала выдвигать обвинения в отношении убийцы, чья вина представлялась довольно очевидной. Очевидной, разумеется, если опираться на здравый смысл, а не юридические критерии доказывания вины. Этот аспект автору тоже кажется довольно любопытным. Вель в целом же хорошо понятно что именно произошло возле моста и сами "законники" это прекрасно понимали, ну неужели ничего нельзя было придумать для того, чтобы разоблачить пузатого негодяя? Нет, ничего придумать не получилось а пускаться в незаконные авантюры, вроде помещения подозреваемого в "пресс-хату" или использовать иные формы грубого давления никто не стал. Ибо все профессионалы прекрасно понимали, что такого рода фокусы не сработают - Далтон потребует адвоката и после явки последнего подозреваемого придётся отпустить. Ибо - сразу смотрим п.1 - недостаточность судебно-медицинских данных не даёт шансов на обвинение в суде.
Эстер Льюис.
Нельзя не признать того, что Далтону очень повезло - он совершил фактически "идеальное убийство", вряд ли рассчитывая на это. Он использовал, судя по всему, некий алкалоид - яд растительного происхождения - который судебная медицина тех лет распознавать не могла. Он усыпил Эстер в машине и влил ей в рот настойку условного "мухомора" или "поганки", разумеется, на нашей, российской, а некоего американского растения, возможно, экзотического для Мэриленда. Использование преступниками неизвестных алкалоидов являлось серьёзной проблемой для судебной медицины вплоть до конца XX столетия [полностью она не решена и сейчас]. Почему Далтон, поначалу взявшийся помогать Эстер Льюис, решил в конечном итоге её убить мы сейчас в точности сказать не можем - такие детали мог знать только сам Далтон - однако наиболее вероятным кажется изменение настроения женщины в ходе поездки. Возможно, Эстер стала склоняться к мысли об отказе от аборта, возможно, она пригрозила Далтону обо всём рассказать его жене - в общем, произошло нечто, побудившее Плизи прибегнуть к запасному варианту решения проблемы - отравлению Эстер. По-видимому, он предусматривал подобное развитие событий и имел при пузырёк с неизвестной отравой.
Жаль, конечно же, Эстер и очень жаль её детей, оставшихся без родителей в совсем юном возрасте.
Что же касается Плизи Далтона, то тот, освободившись из окружной тюрьмы, прожил ещё 15 лет, а жена его и того больше - четверть века. Неизвестно, выплатили ли они свою испотеку и были ли счастливы, но честное слово, в том, что Эстер Льюис погибла, а эти люди продолжли жить, как ни в чём ни бывало, ощущается большая несправедливость. Не хочется верить в такой исход, но жизнь - хитрая штука и в ней не всегда поллучается так, как хочется.
|
